Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Разные интернаты для разных детей». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Когда малыш попадает на территорию детского интерната, родители должны согласовать сроки его нахождения. В соответствии с требованиями отечественного законодательства, он устанавливается по общему согласию родителей и руководителя учреждения. Вопрос об определении срока пребывания в интернате также могут согласовать его законные представители.
После того, как срок будет согласован в устной форме, договоренность закрепляют письменно. Для этого составляется соответствующий приказ директора. Группы пребывания (проживания), как правило, находятся на территории интерната на протяжении пяти суток. За это время они будут регулярно получать пятиразовое питание. Воспитанники начальных классов, а также дети с психическими расстройствами, физическими отклонениями, всегда отправляются на дневной сон.
Михаил, 39 лет: «Жена в курсе, что я вижусь с сыном. Она сказала, что уважает мое решение, но очень просит не рассказывать ей про него»
«Моему сыну десять лет. У него очень тяжелый диагноз с рождения – множественные нарушения как психического, так и физического характера. Даня питается через трубочку, как принято говорить в народе, не ходит, не говорит и очень плохо видит.
Это наш с женой второй ребенок, есть еще старшая дочь. Ей 12 лет. Даню отдали в интернат с рождения. Моя жена сказала, что ни морально ни физически не справится с ребенком, у которого такая тяжелая инвалидность. Мы честно поговорили, она сказала, что нам нужно растить дочь и думать о ней. А Даня будет забирать все время. Может, это цинично звучит, но у дочери есть будущее, в отличие от сына. Моя жена в неком роде перфекционистка, для нее диагноз Дани был ударом. Когда по телевизору показывают идеальную семью, в ней не бывает ребенка с инвалидностью. В ней не показывают ребенка на коляске, с протезами или слепого. В шаблоне «идеальная семья» все здоровые и счастливые. Моей жене тяжело представить идеальную семью с ребенком, который отличается от других детей абсолютно всем. И который даже просто не вырастет.
Родственники поддержали нас, сказали, что мы правильно сделали. Не было сплетен, осуждающих взглядов. Оля (жена) не навещает сына, ей тяжело. Дочь знает, что у нее есть брат. Насколько знаю, в школе она никому не говорит об этом и пока что желания увидеть брата не озвучивала.
Сам стараюсь навещать сына два раза в месяц. Раньше навещал где-то раз в год. Морально мне было тяжело осознать – я даже не знал, что с ним делать. Его не радует ничего, его ничего не интересует, он даже не держит игрушки. Я просто гулял с ним по территории интерната. В коляске катал или носил на руках. Ловил себя на мысли, что скучаю по сыну. Вот так и стал чаще ходить к нему.
Карина, 30 лет: «В садик нас не приняли – с сыном не могли справиться. Муж ушел от нас, когда сыну было два года»
«Моему сыну шесть лет. У него психические нарушения и ко всему прочему он еще и гиперактивен. Два года он уже проживает в доме-интернате и каждые выходные его навещаю я и бабушка. Я не справлялась с ним. Из-за диагноза Антона моя жизнь превратилась в один большой день. Пропало всё начиная от карьеры, заканчивая друзьями. Я постоянно смотрела за сыном. На улицу мы не могли выйти, так как он бросался под машины, постоянно кричал, вырывался, убегал, кусался. Он не понимал абсолютно ничего. Мы приходили в поликлинику, родители прятали своих детей от него. Антона невозможно было занять ничем – он мог с утра до вечера выть и биться головой о пол. Ночью он вскакивал и с разбегу бился об стену. За четыре года я не помню ни одного спокойного дня.
В садик нас не приняли – с сыном не могли справиться. Муж ушел от нас, когда сыну было два года. Не выдержал постоянных криков ребенка. Из-за того, что сын в сад ходить не сможет, мне пришлось забыть о работе. Знаете, когда в семье появляется ребенок с инвалидностью, из родственников не помогает никто. Когда моя мама в первый раз услышала о том, чтобы Антон жил в интернате, назвала меня кукушкой. Сказала, что это бесчеловечно и низко. Она сказала, что даже если я и устала, то должна терпеть хотя бы из любви к ребенку. Но сама так и не осталась с внуком дольше, чем на час, хотя бы пока я приму ванну. Я плакала и говорила маме, что хочу выйти на работу. Она спрашивала, чем меня не устраивает пенсия на инвалидность и алименты. А мне не хотелось ничего – ни денег, ни материнства. Мне хотелось пропасть без вести.
Как определить подростка в интернат или реабилитационный центр
Названные заведения бывают открытого и закрытого типа. Первые из них похожи на кадетские корпуса или суворовские училища. Тут есть дисциплина и распорядок дня, но дети учатся по стандартной школьной программе (конечно, с поправкой на умственные способности), а на выходные могут ездить к родителям. В закрытых же интернатах все намного серьезнее — есть и КПП, и хождение строем, и регулярные занятия с психологом. Некоторые воспитанники в таких учреждениях не попадают домой на выходные, но родители могут навещать их на территории интерната.
Наиболее известное учреждение-интернат для трудных подростков (Спб) – школа №1 закрытого типа. Заведение ведет свою историю еще с 1965 года. Находится оно на улице Аккуратова в доме под номером 11. Это закрытый интернат для трудных подростков, и значит, что дети поступают сюда по решению суда. Тут железная дисциплина, передвижение по периметру и контрольно-пропускные пункты на входе.
Есть школа-интернат для трудных подростков в Москве. Расположено заведение №9 по улице Жигуленкова Бориса в доме 15, строение 1. В отличие от питерского, этот интернат открытого типа. Сюда дети с девиантным поведением могут попасть и по решению родителей или рекомендации специальной комиссии. Правила тут не такие жесткие, как в учреждениях закрытого типа.
Чтобы сдать ребенка в интернат без лишения родительских прав, для начала необходимо обговорить этот момент с самим несовершеннолетним. Если ему уже исполнилось 10 лет, согласие ребенка обязательно. Если несовершеннолетний в возрасте от 10 до 18 лет отказывается проживать в учреждении постоянного пребывания, отправить его в интернат, скорее всего, не получится. Эта процедура возможна только в случае лишения родительских прав, что в рассматриваемой ситуации является нежелательным.
После получения согласия со стороны ребенка, необходимо обратиться сразу в несколько органов: ООП или органы опеки и попечительства, интернат, в который родители собираются определить ребенка, а также в районный отдел образования.
Какие преимущества для обучения дают реабилитационные школы-интернаты
Я прочитала массу статей о тех обитателях ПНИ, кто может говорить. О тех, кто умирает от рака. О тех, кто вернул себе дееспособность. О тех, кто обездвижен. Все это хорошие, умные, нужные статьи. Но я ни разу, ни разу не видела ни одного материала о таких, как мой сын.
У паллиативников есть директор московского Центра паллиативной медицины Нюта Федермессер, у детдомовцев — специалист по социальному сиротству Александр Гезалов, у относительно или мало-мальски социализированных людей с аутизмом — группа «Антон тут рядом», у людей с синдромом Дауна — глава родительского объединения «Даун-синдром» Сергей Колосков. А кто есть у лиц с сочетанием тяжелых поведенческих, речевых и интеллектуальных расстройств, находящихся в ПНИ? Такое ощущение, что никого. Но у моего сына есть хотя бы я. И пока что никто лучше меня не знает, что ему нужно.
Право на существование психоневрологических интернатов оспаривается в нашей стране уже более 30 лет. В конце 80-х годов прошлого века на фоне гуманизации учреждений, находящихся в ведомстве социальной защиты, и разоблачений карательной психиатрии психоневрологические интернаты и детские дома для детей-инвалидов (ДДИ) с легкой руки общественности и правозащитников были объявлены «концлагерями», «ГУЛАГами», в лучшем случае — «складами», которые в срочном порядке нужно уничтожить. Не улучшить, не отселить из них тех, кто может жить вне ПНИ, а ликвидировать полностью, «чтобы их не было».
— Позвольте, а куда же прикажете девать обитателей этих учреждений? Этих ПСУ (получателей социальных услуг)?
— Детей — в приемные семьи, взрослых — в квартиры совместного проживания с сопровождением, — бойко отвечали правозащитники, волонтеры, «прогрессивные психологи». О том, что будет с теми, кто в силу состояния психики не сможет жить в приемных семьях или квартирах совместного проживания, старательно замалчивалось.
Я вовсе не считаю, что в системе ДДИ ничего не должно меняться, а число и размер их должны оставаться неизменными. Это значит, что какое-то количество специализированных и обычных детских домов все же должно сохраниться. И этим учреждениям необходимо помогать. Сейчас помогать, а не когда они «исправятся», потому что помощь живущим в них нужна сейчас.
Взрослым ПНИ тоже надо помогать. До сих пор не пойму: сторонники полной ликвидации ПНИ действительно не понимают или не хотят признать, что не все люди из ПНИ смогут жить дома или «в обычных жилых кварталах — самостоятельно, при небольшой поддержке специалистов или в плотном сопровождении» (формулировки СМИ).
В сегодняшней России это невозможно для тех, кому назначен режим наблюдения «А», когда расстройства психики столь выражены, что представляют опасность для окружающих или для здоровья самого клиента ПНИ. Агрессия и самоагрессия, попытки суицида, частые, по нескольку раз в день, эпилептические приступы. Одному сотруднику не справиться — соблюдение режима «А» требует постоянного участия всего медицинского персонала отделения.
Моему сыну назначен режим «А». И на это есть веские причины. Самая «безобидная» — его манера принимать пищу. Ест он у меня очень торопливо, я это вижу при каждом посещении. То, что пачкается одежда, пустяки. Нужно следить, как бы не подавился. И это не смешно ни капли. Известны случаи, когда ПСУ погибали, подавившись. Про остальные особенности умолчу. Отмечу лишь, что проживание моего сына в квартире с одним сопровождающим — невозможно.
Моему сыну и таким, как он, нужны: прачка, банщица (сам он не помоется), цирюльник (сам не побреется, не пострижется), кастелянша (он не выделяет свою одежду из общей, не всегда одевается по погоде, хотя имеет свои предпочтения в одежде, он у меня с детства модник), повар, охранник, санитар, медсестра… А хотелось бы и психолога, и дефектолога. Надежда, пусть и слабенькая, на это есть.
Перебираю в уме варианты, что будет с Гошей, если его ПНИ закроют, как того жаждут. Предположим, мой сын живет дома, а государство мне за это платит столько, что я смогу нанимать для него присматривающего, ибо одной мне с ним семь дней в неделю и 24 часа в сутки не совладать. Звучит неправдоподобно, при наших-то пенсиях. Кроме этого, в квартире необходима отдельная комната для Гоши и комната для специалиста сопровождения, плюс комнатушка для меня, то есть трехкомнатная квартира. Даст мне трешку взамен моей однушки государство? Скорей всего, нет.
Вариант общежития или «квартиры в обычном жилом квартале», даже если там будет не один, а два круглосуточных сотрудника, для Гоши пока утопичен. В квартире для совместного проживания должны быть гостиная и кухня. В гостиной окажутся вещи, которые мой сын может испортить. Кухня для моего сына — дополнительный источник соблазнов и опасностей. Ножи, незапертый холодильник, в котором он не прочь порыться и взять чужие продукты, электроприборы, специи, мука и крупы, которые так и манят рассыпать их по полу, коварное масло, которое так и просится быть вылитым на коврик…
А еще я опасаюсь потенциальных соседей по квартире. Они ни в чем не виноваты, ибо больны, но разве кому-то от этого легче, когда они будут «физически воздействовать» на сына? Только не говорите мне, что все ПСУ белые и пушистые, а все царапины и синяки больные наносят себе исключительно сами. Справедливости ради отмечу, что часть повреждений Гоши — результат его аутоагрессии, но, согласитесь, укусить себя в спину он никак не может, а след чьих-то зубов в области лопаток я пару раз видела. И при таком раскладе окажется Гошка в такой квартире запертым в своей комнате, для его же блага. Чем это лучше ПНИ?
Самое удручающее во всем этом — невозможность услышать друг друга. Вот вроде бы все сходятся на том, что так, как сейчас есть, с ПНИ (да и не только с ПНИ) продолжаться не должно и может, но все отстаивают интересы лишь тех, кто им близок.
23 августа 2019 года комитет государственного заказа правительства Хабаровского края объявил тендер на строительство женского психоневрологического интерната на 400 мест в селе Некрасовка (27 километров от Хабаровска). Поводом для заказа стало аварийное состояние ПНИ в поселке Горин, где живет около 200 женщин, и еще 200 мест решили бы проблему региональной очереди в интернаты. Некрасовцы воспротивились, но позже поняли плюсы — и коммуникации подведут, и рабочие места появятся.
Противники ПНИ подняли волну, навешали ярлыков «фашизм», «закрытый, удаленный от обычных мест концлагерь» и предложили свой наигуманнейший вариант: перевести часть обитательниц Горинского ПНИ (500 километров по трассе от Хабаровска, глухомань) в здание больницы поселка Березовый (600 километров, не меньшая глухомань), а все средства, которые идут на ПНИ в Некрасовке, полностью перенаправить на сопровождаемое проживание. То есть новое здание в 27 километрах от Хабаровска — это «фашизм», а неприспособленное здание больницы за 600 километров — нормально.
РЕАБИЛИТАЦИОННЫЙ ЦЕНТР ДЛЯ «ТРУДНЫХ» ПОДРОСТКОВ
Дети, с которыми мы работаем, чаще всего из неблагополучных семей: неполных, многодетных или с пьющими родителями. Есть и из полных семей с доходом чуть ниже среднего. Чаще всего такие дети, которые по большому счёту родителям не нужны, предоставлены сами себе и большую часть времени проводят на улице. Они сбиваются в компании, воруют. Работают в магазинах: в основном в крупных или сетевых. Или воруют в одном магазине, а сдают товар в другой. Причём, как правило, это не воровство типа «стащил сумку или кошелёк». Они берут продукты или, например, снимают что-то с автомобилей и сдают. Ребят, которые связаны с наркотиками, у нас немного, но часто они что-то употребляют в компаниях.
Психолог Галия Нигметжанова:
«Ребёнок уходит не просто бродяжничать, а от той ситуации, которая сложилась дома, потому что больше не может её переносить. Она просто не по плечу одинокому ребёнку в его возрасте. В бродяжничестве он находит возможность общаться — может быть, не совсем хорошую, но лучшую, чем то, что есть дома.
Представьте себе, что ребёнок пошел бродяжничать, нашёл компанию. Там у него случился разговор по душам, пусть даже после каких-то психоактивных веществ. Для него это, получается, хороший опыт. Ведь когда он идёт домой, он не знает, что там увидит, если речь про алкоголизм в семье или беспорядочное сексуальное поведение матери. Или просто встречает безразличие и явное раздражение, что он в принципе есть на свете».
Чаще всего к нам попадают мальчики лет 14–16, хотя встречаются и девочки. Они плохо одеты, круглый год ходят в рваных кроссовках. В основном проводят время на улице, перебиваются сигаретами, подворовывают еду. Дома едят редко. Общаются с такими же, как они. Были случаи, когда вроде бы благополучные родители, приличная и любящая семья, но при этом дети связались с плохими компаниями. В таких случаях это обычно внутренний протест.
Милана, 18 лет, два года работает волонтёром в проекте «Мечтатели»
«Когда я училась в 9-м классе, связалась с плохой компанией. Убегала из дома, начала много пить. Мне было 15 лет. Попробовала вещества. С родителями отношения были никакущие. Я выросла в армянской семье, орать на своих родителей — это вообще самоубийство. А я могла себе позволить уйти, послать, связалась не с теми людьми. Плохое влияние, негатив с улицы. Но мне было интересно, я пыталась найти себя в чём-то плохом: типа дома я ничего не стою, а на улице видите, какая крутая.
В проект меня позвала подруга, просто предложила однажды: «Давай съездим как волонтёры в психоневрологический интернат». Для меня это было вариантом сбежать и ничего дома не делать, но в итоге у меня всё перевернулось в голове. Поняла, что нужно меняться, что такая жизнь в 15–16 лет меня до добра не доведёт.
Сейчас я занимаюсь трудными подростками. Перестала курить, пить, глотать таблетки, общаться с наркоманами
У меня улучшились отношения с родителями. Я поступила туда, куда захотела, — на лингвиста в ТюмГУ. Сейчас хочу перевестись на уголовное право, чтобы потом работать в полиции инспектором по делам несовершеннолетних».
Процесс социальной адаптации очень сложный. Ребёнок ничего не хочет и чаще всего стоит в стороне. Он не может поверить сам в себя. Он привык, что к нему обращаются как к трудному, как к сложному и немного «не такому». Ведёт себя соответственно. Сложно привыкнуть, что с ним могут нормально обращаться, что он тоже может что-то делать, предлагать, а его при этом будут слушать и даже давать ответственную роль. То есть поначалу это долгие сложные разговоры, но постепенно подросток включается.
Игорь, 16 лет, два года работает волонтёром в проекте «Мечтатели»
«На учёт меня поставили из-за драки. Сидели в школьной столовой с ребятами, ели. Ребята из другого класса стали кидаться хлебом. Мы не поняли, что происходит, сразу же начали на них наезжать. Начали махаться, вышли на улицу и подрались. Учитель физкультуры всё рассказал директору.
Раньше я был чисто по криминалу. Дрался, воровал, вся фигня. Драки в основном по пустякам: руки чесались. Сейчас всё изменилось — отношения с близкими, родителями и друзьями, само мировоззрение. Раньше я не понимал, зачем нужно это волонтёрство. Но когда я впервые попробовал, мне очень понравилось. Сейчас езжу в детские дома, и больше всего мне нравится, когда дети улыбаются. Нравится уделять им время — больше некому».
Конечно, бывают срывы. Недавно один наш подопечный вернулся из реабилитационного центра. Он много раз возвращался и уходил, на какое-то время налаживалась положительная динамика, а потом срывался. Например, у нас был палаточный лагерь за городом, так он просто ушёл по трассе в город.
Тут, конечно, можно много говорить о том, что нужно терпение и общение, но в таких случаях помогает только лечение. Мы приложили все силы, чтобы отправить этого ребёнка на реабилитацию, потому что, к сожалению, другого выхода здесь не было.
Кому подходит интернат?
К. И. Разумов, специалист по детской и подростковой психологии:
«Как бы ни сложились ваши семейные обстоятельства, не торопитесь отдавать ребенка в интернат. Как минимум — нужно протестировать его у хорошего психолога. Или проконсультироваться с педагогами.
Дети воспринимают отлучение от родителей по-разному. Кто-то адаптируется практически сразу, заводит новых друзей, активно участвует в школьной жизни.
Другие живут с ощущением, что близкие их предали, бросили на произвол судьбы. Причем, такая реакция встречается чаще у детей по-настоящему талантливых. Многие из них очень ранимы.
Хороший вариант — отправить ребенка для начала на лето в лагерь или лесную школу. Пусть попробует обходиться без родителей.
И ни в коем случае не принимайте решение о переводе в интернат самостоятельно! Даже если вы уверены, что новая форма обучения открывает перед ребенком колоссальные возможности. Объясните ему свою позицию. И предоставьте право выбора самому школьнику».
«Вы будете жить в гадюшнике»
Каждый Вовин день был похож на предыдущий: встаешь по команде, идешь есть по команде, в туалет — тоже чуть ли не по команде, потому что во время тихого часа не выпускали.
Его и других детей с инвалидностью в этом детдоме готовили к ПНИ, пытаясь доказать, что самостоятельная жизнь — не для них: «Вы немощные, ничего не умеете», «Вы не сможете готовить, убирать за собой», «Если вас оставить одних, вы будете жить в гадюшнике».
Не разрешали трогать чайники, прикасаться к плите, не говоря уже о походах в магазин: «Вы даже не сможете на кассе рассчитаться!», «Как ты понесешь тяжелый пакет?» и так далее. Детям полагались карманные деньги, обычно они их получали в банке, но потом отдавали воспитателям — «чтобы не украли».
Подработка, затянувшаяся на 9 лет
Что ты закончила, как попала на эту работу?
Я училась в институте физкультуры, на факультете спортивной медицины. Специальность – ЛФК и массаж. На втором курсе начала работать.
Пошла по простому пути, потому что работа по профессии дает бонусы в институте. Устроилась в школу-интернат, 2 раза в неделю вела кружок ЛФК.
Сначала было страшно: я боялась детей, а они привыкали к новому человеку.
А потом начало казаться, что я занимаюсь чем-то полезным, вовлеклась в работу.
Думала, что закончу институт и буду искать другое место, но задержалась в этой школе на 9 лет. Примерно с 2001 по 2010.
Что входило в твои обязанности?
Здание нашей школы после перестройки было спроектировано заново – это было первое и единственное в России специализированное здание для школы-интерната. У нас была «Территория здоровья» с бассейном, с массажными кабинетами. Вся эта территория была на мне. Там я учила плавать дошкольников, у детей постарше тоже была физкультура и бассейн. Делала им массаж.
Как стать ответственным родителем
Чему учат в школе приемных родителей?
Там рассказывают про периоды адаптации. Знакомят с тем, что ожидать от детей, чем они отличаются. Как проходить сложные периоды, кризисы.
Что считать нормой. То, что приемному родителю может поначалу казаться дичью и ужасом, для такого ребенка вполне естественно.
Можешь привести пример «особенной» нормы?
Ну все интернатовские дети – они же Маугли. Абсолютная оторванность от мира. Неумение сходить в магазин, необоснованные страхи.
Многие, даже взрослые, укачивают сами себя. Некоторые лет до 20. Когда я в первый раз поехала в лагерь, мне дали старшую группу. И в первый вечер я испугалась, не могла понять звуков скрипящих кроватей.
Дети не умеют вести себя в семье. Ребенка можно обжечь – некоторые родители думают, что надо дать ему максимум любви и ласки – но это не так. Из-за этого у ребенка может произойти откат в развитии. Все нужно делать медленно и плавно.
Сроки пребывания ребенка в интернате
Сроки нахождения ребенка в специальном учреждении строго регламентированы. Согласно нормам, они должны составлять минимум 3 месяца, максимум – один год. Сроки четко прописываются в соглашении с интернатом. Помимо сроков пребывания в учреждении, указываются также обязанности всех сторон, в том числе и родителей.
Если родители не будут выполнять свои обязанности (забрать ребенка на выходные, оплатить обучение и проживание, поддерживать с ним связи и т.д., условия выбираются индивидуально), после истечении срока договора они лишаются родительских прав.
Есть возможность оставить ребенка в интернате дольше, чем на один год. Для этого по истечении 12 мес. после отправки необходимо продлить соглашение. Для этого придется снова привлечь ООП и подписать уже новый договор. Такая мера целесообразна только в том случае, если родители за время пребывания несовершеннолетнего в интернате уже начали улучшать жилищные условия, получили более высокооплачиваемую работу и т.д. Если положение семьи остается таким же бедственным, возможно лишение родительских прав.
Обратно в детский дом
Очень часто возникает ситуация, когда берут из детского дома, а потом возвращают обратно. Излишне говорить о психологической травме, которую наносит детям подобное поведение взрослых. Поэтому нужно сто раз подумать и все взвесить, а уже потом принимать нового члена в свою семью.
Можно ли сдать ребенка обратно в детский дом? Усыновляют детей обычно те пары, которые не могут или не хотят заводить собственных. Забирая малыша из приюта, невозможно знать, какие черты характера он унаследовал от своих кровных родителей. Кроме того, у ребенка может развиться психологическое заболевание, которое изначально заметить невозможно. Ответственные люди пытаются корректировать негативное поведение усыновленного ребенка, который по факту уже стал родным, лечить все его болезни. Несознательные везут его обратно в детдом.
В детский дом на время
Такое тоже теоретически возможно, но данная процедура невероятно сложная. Как сдать ребенка в детский дом для профилактики на время?
Как уже указывалось выше, потребуется официально оформленный отказ от ребенка. Когда по этому вопросу будет принято решение, фактически, родители малыша уже таковыми не являются. Они могут его навещать, дарить ему игрушки и вещи, покупать сладости и так далее. Но в любой момент могут появиться люди, которые захотят взять этого ребенка в свою семью.
Кровные родители в данной ситуации ничего не смогут сделать. Если так случилось, что их малыш никому не приглянулся, а они сами уже решили все свои вопросы, забрать ребенка назад из детского дома они могут, но только после того, как их родительские права будут восстановлены.
Эта процедура еще более сложная, чем отказ. Родители должны будут предоставить справки о своем материальном положении, жилищных условиях, состоянии здоровья, психологической атмосфере в семье и так далее.
Возврат приемных и усыновленных детей
Иногда родителям приходится задумываться о возврате в детдом приемных детей. Известна ситуация, когда приемные родители взяли ребенка в семью с уже имеющимися родными для них детьми. Спустя некоторое время выяснилось, что у приемного ребенка есть серьезное психическое отклонение, по причине которого он практически терроризирует младших детей в семье. Причем, ребятишки в силу возраста дать отпор ему не могут, а при взрослых приемный мальчишка ведет себя адекватно. Родители не поспешили сразу избавиться от него, напротив, устраивали неоднократные беседы, искали другие способы воздействия, которые не увенчались успехом. Более того, они и сами привязались к приемному сыну, прекрасно отдают себе отчет в том, каким психологическим ударом для приемыша может обернуться возврат его в детский дом, но, глядя на синяки и побои на младших детях, просто не видят иного способа решения вопроса.
Отсутствие ответственного отношения
Проблемой для будущей жизни человека, выросшего в детдоме, является невозможность научиться нести ответственность за свою жизнь и свои действия. С одной стороны, постоянное отсутствие проблем с ежедневными заботами о том, где взять еду и как постирать грязную одежду облегчают жизнь, с другой стороны, воспитанник привыкает, что кто-то должен выполнять эту работу для него ежедневно.
Подводя итог, можно сказать, что вопрос о передаче собственного ребенка в детский дом в каждой конкретной ситуации всегда решается индивидуально. Возможно, другого выхода действительно нет. Это вопрос морально-этического плана и каждый на него отвечает по-своему. Очень важно, чтобы в случае положительного ответа — да, отдать — это произошло при полном понимании того, что условием формирования успешной личности каждого ребенка может быть только семья. С этим утверждением согласятся все — от психологов, педагогов до самих детей — воспитанников детдомов.
Ранее министр труда и социальной защиты Максим Топилин заявил, что в первом квартале 2020 года должна быть разработана концепция совершенствования жизнеустройства инвалидов в РФ. По его словам, она соберет лучшие практики регионов. В сентябре Минтруд утвердил дорожную карту по внедрению в России стационарозамещающих технологий для граждан с психическими расстройствами, которая направлена на развитие института приемных семей, получение образования и трудоустройства для граждан этой категории до 2024 года. В частности, планом мероприятий предполагается проработать меры социальной и финансовой поддержки для стимулирования родственного ухода за гражданами, страдающими психическими расстройствами.